Дерини. Трилогия [ Возрождение Дерини. Шахматы Дерини. Властитель Дерини] - Кэтрин Куртц

Армия двинулась дальше, оставив позади два пепелища, окутанных густым, жирным дымом.

Больше ничего подобного они не встретили. Быть может, враги сочли, что придуманного ими устрашающего зрелища будет довольно для того, чтобы внести страх и смятение в ряды королевской армии. Как бы то ни было, Келсон был рад, когда они достигли наконец места, где было решено разбить лагерь.

Сгустились сумерки; после этого долгого и тяжелого дня все нуждались в хорошем отдыхе.

Потребовалось три часа, чтобы разбить лагерь. Келсон, лично убедившись, что лагерь надежно укреплен, удалился ужинать в свою палатку. Его сопровождали Морган, Дункан и Нигель. За ужином все они говорили о каких-то пустяках, не желая припоминать подробности прошедшего дня. Когда бокалы наполнили в последний раз, Келсон встал и, подняв кубок, движением руки попросил встать всех остальных.

— Друзья, последний тост. За завтрашнюю победу!

— И за короля! — добавил Нигель, прежде чем Келсон поднес кубок к губам. — Да царствует он долго и счастливо!

— За победу и короля! — повторили другие, поднимая бокалы.

Келсон слегка улыбнулся, осушил кубок и сел, откинувшись в кресле. Он озабоченно посмотрел на своих гостей и, покачав головой, вздохнул.

— Знали бы вы, как я устал. Но неважно. Часовые расставлены… Морган, могу я попросить вас об одном одолжении?

— Разумеется, мой принц.

Келсон кивнул.

— Хорошо. Я бы попросил вас разыскать леди Риченду и сказать ей, с чем мы столкнулись сегодня, — в общих чертах, конечно. Она очень чувствительная леди. Скажите ей, что мое отношение к ней не изменится, если она не пожелает завтра встретиться со своим мужем.

— По всему, что я слышал, — кашлянул Дункан, — вы выбрали для этого не лучший момент. Леди Риченда, может быть, и чувствительная леди, но довольно упрямая.

Келсон улыбнулся.

— Я знаю и отчасти понимаю ее настойчивость — ведь ей кажется, что она действует на благо гвиннедской короне. Морган, дайте ей понять, с кем мы имеем дело. Я не вправе просить ее помощи после всего, что мы видели. Я не могу позволить ей пойти на это.

— Я сделаю что смогу, мой принц, — кивнул Морган.

— Благодарю вас. А вам, Нигель, буду признателен, если мы с вами пойдем и посмотрим северные укрепления. Я в них не вполне уверен, и мне нужен ваш совет.

Когда Келсон с Нигелем удалились, Морган также покинул королевский шатер. Его и обрадовало, и смутило поручение Келсона, поскольку он не был уверен, что сможет увидеть Риченду вновь, после их краткой, но так поразившей его встречи в Дхассе. Он всей душой, конечно, стремился к встрече с ней, но чувство чести удерживало его от любого неосторожного шага. Морган напоминал себе, что не должен испытывать слишком больших чувств к жене другого человека — тем более если завтра он может этого человека убить.

Но сейчас от него ничего не зависело. Он получил приказ короля и должен повиноваться.

По дороге к ставке епископа Кардиеля он испытывал странное чувство душевного подъема. Епископа не было — должно быть, он осматривал расположение войск вместе с Варином и Ариланом, но епископская охрана пропустила Моргана. Перед голубой палаткой Риченды горели факелы; изнутри мерцал более мягкий свет восковой свечи. Перед тем, как подойти ко входу в палатку, Морган нервно сглотнул слюну и прочистил горло.

— Миледи графиня? — мягко окликнул он.

Занавесь отдернулась, и в проеме появилась высокая темная фигура. Сердце Моргана вздрогнуло на мгновение — и сразу же успокоилось. Это была монахиня, а не леди Риченда.

— Добрый вечер, ваша светлость, — сказала святая сестра, опустив голову. — Ее светлость укладывает спать молодого господина. Вы желаете поговорить с ней?

— Если позволите, сестрица. У меня к ней дело от короля.

— Я скажу ей, ваша светлость. Подождите здесь, пожалуйста.

Когда монахиня удалилась, Морган, отвернувшись, стал смотреть в темноту, окружавшую пятно факельного света. Через несколько мгновений у входа в палатку появилась вторая фигура. Леди Риченда была в белом платье, поверх которого была наброшена голубая мантия. Огненно-рыжие волосы свободно ниспадали на плечи. Свеча в серебряном подсвечнике бросала золотистый отблеск на ее лицо.

— Миледи, — поклонился Морган, стараясь не смотреть ей в глаза.

Риченда сделала реверанс и склонила голову.

— Добрый вечер, ваша светлость. Сестра Люки сказала про какое-то поручение от короля?

— Да, миледи. Думаю, вы слышали о том, что случилось сегодня днем по пути?

— Да, — женщина опустила глаза. — Входите, пожалуйста, ваша светлость. Если вас увидят стоящим возле моей палатки, это, боюсь, не пойдет на пользу вашей репутации лорда Дерини.

— Поэтому вы предлагаете мне войти в нее, миледи? — улыбнулся Морган, закидывая голову.

— Сестра Люки примет вас, как подобает, ваша светлость, — ответила она, также слегка улыбнувшись. — Извините меня, я сейчас появлюсь, только взгляну, уснул ли мой сын.

— Конечно.

Палатка была отделана королевским голубым шелком; сквозь него была видна свеча ушедшей за загородку Риченды. Второе помещение занимала сестра Люки; там, где находился он, было два складных стула, четыре маленьких сундучка и канделябра с желтыми свечами в центре комнаты. Пол был застлан ковром, спасавшим от сырости, но довольно простеньким. Судя по всему, все это было из запасов епископа Кардиеля. Он надеялся, что леди и ее ребенок не испытывают здесь слишком больших неудобств.

Риченда, вернувшись, опустилась в кресло и поднесла палец к губам, слегка улыбаясь.

— Он уснул, ваша светлость. Не хотите ли посмотреть на него? Знаете, ему всего четыре, но я, признаться, ужасно им горжусь.

Видя, что ей хочется этого, Морган кивнул и последовал за ней во внутренние покои. Сестра Люки, перебиравшая постельное белье, заметив их, поклонилась, будто намереваясь уйти, но Риченда покачала головой и указала Моргану на маленькую кроватку, где спал ее сын.

Брэндан унаследовал рыже-золотистые волосы матери и, сколько Морган мог заметить, был мало похож на своего отца Брэна Кориса. Только в форме носа чувствовалось фамильное сходство, а в остальном он походил на мать. Черты его лица были даже слишком нежными для мальчика. Густые длинные локоны подобно паутине покрывали его щеки; эти яркие растрепанные волосы, которые он впервые увидел близ гробницы Святого Торина, сейчас, при свечах, казались золотыми. Цвет глаз мальчика Морган не запомнил, но почему-то был уверен, что они голубые.

Мать мальчика, улыбаясь, склонилась над кроваткой, поправила одеяло и дала Моргану знак следовать за ней во внешнюю комнату. Покидая спальню, Морган не мог не заметить еще одной кровати, покрытой голубым и кремовым шелком, и не без труда заставил себя выбросить это из головы.